Сегодня - день рождения знаменитого писателя, которого "кормила" соблазнительница Лолита

Владимир Набоков принадлежит к числу тех писателей, которыми принято восхищаться, не читая их книг. Джойс, Пруст, Кафка, Набоков – этот список можно было бы продолжить. Читают у него разве что «Лолиту», да и ту не всегда, предпочитая экранизацию, причем не первую, неудачную, хотя ее режиссером был классик Стэнли Кубрик, а вторую, сравнительно недавнюю, в которой главного героя играет утонченный Джереми Айронс.

«Лолита», собственно говоря, и была явным свидетельством того, что Набоков подходил к своей работе как гений маркетинга – как говорил в старости он сам, «моя девочка кормила меня всю мою жизнь». Однако на самом деле, если рассмотреть биографию и творчество писателя, этот подход был свойственен ему всю вторую половину жизни.

Обвинять его за это нелепо – молодой поэт-эмигрант, который в Берлине предпочитал пешие прогулки, чтобы сэкономить на трамвае (описано в лучшем его романе «Дар»), испытав нищету, больше не хотел повторить эту ситуацию никогда в жизни. Орудием, которым Набоков пробивал себе путь к успеху на поле боя писательских авторитетов, стал снобизм, который он сам называл аристократизмом.

При этом претендовать на звание родового аристократа у него не было оснований. Хотя шанс был - дед Набокова по отцу, дослужившись в конце долгой карьеры до должности министра юстиции, при отставке был поставлен перед выбором – графский титул или денежное вознаграждение, и выбрал деньги. Дом же на Морской, с одним из первых телефонов и автомобильных гаражей в Санкт-Петербурге, которым так гордился в изгнании Набоков, был куплен его матерью молодой Еленой Рукавишниковой на деньги ее родителей – богатых купцов.

Но кому был интересен в эмиграции пусть и хороший писатель, но купеческий если не сын, то внук? И Набоков старательно избегал воспоминаний о родственниках матери. Ведь иначе ему бы не удался его главный прием – сделать из снобизма свою, выражаясь современным языком маркетинга, рыночную нишу. Перейдя от имитации превосходства в происхождении к имитации превосходства в литературе, Набоков затем всю жизнь давал нелестные и грубые характеристики своим более удачливым и получившим, в отличие от него, Нобелевскую премию, о которой он мечтал, коллегам Сартру, Фолкнеру, Хемингуэю.

Но больше всего он терпеть не мог Бориса Пастернака, хотя, казалось бы, как политический эмигрант, должен был сочувствовать писателю, преследуемому советской властью за публикацию за границей «Доктора Живаго». «Неуклюжая и глупая книга, мелодраматическая дрянь, фальшивая исторически, психологически и мистически, полная пошлейших приемчиков», - отозвался Набоков об этом романе в частном письме в период расцвета славы «Доктора Живаго» на Западе.

Почему так грубо? Да потому, что роман Пастернака вытеснил с первого места в списке бестселлеров его «Лолиту». О «Болезни портного» Филипа Рота, которая через несколько лет подвинула в аналогичном списке набоковскую «Аду», Набоков высказался уже не в частном общении, а в интервью «Нью-Йорк таймс» так: «Это смехотворная книга. Она не обладает какими-либо литературными достоинствами». И добавил в интервью журналу «Тайм»: «Отвратительно, трафаретно, плохо написано, вульгарно».

Злился он потому, что «Ада» писалась с расчетом на Нобелевскую премию, и сам Набоков, не смущаясь, охарактеризовал свой роман так: «Гениальная книга — перл американской словесности». (Набоков всегда настаивал в США на том, что он – американский писатель). Причем «Аду» Набоков раскручивал по двум направлениям – как роман одновременно интеллектуальный и эротический. 

«Дорогой Фрэнк, — писал он Фрэнку Тэйлору, главе издательства «Макгроу-Хилл», который,   переманивая Набокова у издательства «Патнемз», предложил ему рекордный гонорар, и теперь должен был отбивать затраты, - мне не хотелось бы каким-то образом мешать твоим планам по рекламе. «Эротический шедевр» звучит неплохо». 

Что касается направления «интеллектуального», то в «Нью-Йорк Таймс» появилась статья литературного критика Джона Леонарда, который писал, что Набоков — «единственный ныне живущий литературный гений. Если он не получит Нобелевскую премию, то единственно потому, что она недостойна его». Но не помогло и это.

Несколько десятилетий спустя эти методы взяли на вооружение «звездные предприниматели» из Кремниевой долины, устраивая шумные рекламные презентации – кто-то, имея на руках действительно революционные изобретения, а кто-то, продавая будущим акционерам, по сути, воздух. В литературе же Набокова по этой части, кажется, так никто и не превзошел.

Петр Кожин, Lenta.UA

Заставочное фото: Pinterest