Офис президента не может решать, кто герой и совесть нации, а кто – нет – Анна Маляр

Уже в самое ближайшее время в Офисе президента планируют создать некий общественный совет для обсуждения наиболее резонансных уголовных производств, - анонсировал во вторник, 5 мая, во время онлайн-конференции, организованной влиятельным аналитическим центром Atlantic Counsil руководитель ОП Андрей Ермак. В качестве примера резонансных дел он привел историю экс-нардепа Татьяны Черновол. Ей совсем недавно, напомним, сообщили о подозрении в умышленном убийстве человека, который задохнулся во время пожара в офисе почившей в бозе «Партии регионов» в феврале 2014 года.

В спецсовет при ОП, по словам Ермака, войдут «реальные герои войны на Донбассе, активисты и авторитетные люди, которые являются совестью нации». Необходимость существования такого cовещательного органа на Банковой объясняют наличием большого количества дел, которые вызывают резонанс в обществе. Вместе с тем, в экспертных кругах к новой идее, возникшей в недрах президентской канцелярии отнеслись весьма скептически, предполагая, что в Офисе главы государства решили таким образом прикрыться лояльными общественниками для снятия с себя политической ответственности за сомнительные решения судов. К тому же, существует риск, что создание «светского» органа по резонансным уголовным делам при ОП может таить в себе риск вмешательства и морального давления на органы следствия и судебную систему. Имеют ли эти опасения реальные основания, зачем Владимиру Зеленскому понадобился новый совещательный орган, каким будет его статус, вес, а главное КPI, - поинтересовалась Lenta.UA у известного юриста-криминолога, председателя «Центра правовых и криминологических исследований» Анны Маляр. 

Читайте также: Зеленский указом легализовал новую идею Ермака

- Ваша экспертная оценка целесообразности создания при Офисе президента общественного совета, который будет обсуждать резонансные дела?

- В данном случае экспертную оценку должны давать, скорее, врачи. Я могу лишь констатировать, что Уголовно-процессуальный кодекс такой институции не предусматривает, а только лишь УПК устанавливаются права и обязанности участников уголовного процесса. 

Еще один момент. Когда господин Ермак, говоря о том, кто войдет в этот совет, называет такие характеристики, как герой, активист, совесть нации, авторитет и так далее, необходимо понимать, что с юридической точки зрения подобного рода критериев не существует. Их нельзя определить. Почему? Потому что отсутствует шкала, линейка, весы, которые не носили бы элементы субъективизма. Поэтому прозрачное назначение людей в этот общественный совет невозможно по определению. Да и вообще, кто имеет право решать за нас, кто настоящий герой, кто ненастоящий? Ермак? Офис президента? Это смешно. Кстати, сколько у нас там «атошников» вернулось? Где-то порядка 300 тысяч. Так вот, я, например, считаю, что они все реальные герои, если, конечно, не совершали преступных действий по отношению к мирному населению. То есть, если кто-то за нас будет определять, кто герой и авторитет, а кто нет, к такому органу не будет абсолютно никакого доверия.

- А каков вообще коэффициент полезного действия деятельности подобного рода общественных советов?

- Всевозможные общественные советы себя полностью дискредитировали. Когда-то, много лет назад, они были созданы как ширма, призванная демонстрировать Западу, что у нас – общество, обычные граждане имеют доступ к властным решениям, могут принимать в их принятии участие и так далее. Однако, как показала практика, эти общественные советы, действующие при органах государственной власти являются абсолютно управляемыми, ручными и зависимыми, поэтому их КПД – нулевой. А вопрос, зачем использовать эту дискредитированную, девальвированную, испорченную схему опять, выдавая ее за что-то новое, следует адресовать Офису президента.

- Какой могла бы быть не испорченная и не дискредитированная, а альтернативная идея, и нужно ли ее вырабатывать сегодня вообще?

- Надо понимать, что эти все идеи рождаются на фоне безумного недоверия общества к судебным и правоохранительным органам. С другой стороны, иногда бывают случаи, когда правоохранители срабатывают хорошо, а суд принимает адекватное решение. Но эти структуры настолько дискредитированы, что люди не воспринимают даже нормальные решения. Поэтому вполне вероятно, что нынешняя власть, понимая, что не может в корне изменить ситуацию, думает над тем, как вернуть хоть какое-то доверие общества к результатам уголовных производств. Но я могу сразу сказать, что этого не произойдет, потому что никакой общественный совет не заменит собой уничтоженные правоохранительные органы и суды.

Более того, скажу вам совершенно откровенно, я, как юрист по образованию, ни за что не пойду рассказывать врачам о том, так или не так они делают операцию. Точно также, по моему убеждению, не могут люди без профессионального образования учить профессиональных юристов, как, что и когда им делать, вмешиваясь таким образом в уголовный процесс. Поэтому, сегодня нужно не дилетантством заниматься, не приумножать его, а так реформировать правоохранительную и судебную систему, чтобы ей верили люди.

- Так сколько можно реформировать? Реформировали же якобы МВД, ГПУ, а ныне — Офис генпрокурора, другие структуры, начали судебную реформу, а уровень доверия к ним если не остается прежним, то скатывается по нисходящей.

- В полиции, если за базис брать 100%, то изменено что-то было приблизительно на десять процентов. Мало? Бесспорно, но в других ведомствах и этого не было. Кстати говоря, даже фасадная реформа вернула доверие к полиции. Обратите внимание на то, что в телеэфиры запустили сериалы о работе полиции, программы о их работе и так далее. И это пользуется спросом. Там (в полиции — Ред.) действительно есть несколько процентов профессиональных людей, которые буквально горят своим делом. Вот их и выдвинули на первый план, и они создают видимость коренных изменений. Но этих изменений на самом деле не было. По какой причине? Потому что слишком сильна спайка между организованной преступностью и правоохранительными органами. Они у нас работают вместе и не могут друг без друга. Все виды нелегального бизнеса: наркотики, торговля людьми, игровой бизнес – это все по-прежнему прикрывают правоохранительные органы.

По уголовным производствам… честно вам скажу: я часто имею дело с жалобами людей с глубинки, где некому, от слова — вообще, расследовать дела. Там такой лютый непрофессионализм, что сложно описать… Возможно, эти бедные полицейские и хотели бы что-то расследовать, потому что люди на периферии бедные, денег брать не с кого, то есть, коррупционный фактор явно не играет ключевую роль. Но ключевую роль играет отсутствие образования, опыта и знаний. Приведу свежий пример, когда в убийстве женщины обвинили двух мужчин и осудили их. Весь приговор основывался на показаниях одной пожилой женщины с целым букетом заболеваний типа хронического алкоголизма и серьезнейших, абсолютно очевидных расстройств психики. Тем не менее, она — единственный свидетель. Свидетель, который едва ли не каждые десять минут в корне менял свои показания. Экспертизы тела не делали, поэтому непонятно вообще, кого там убили и кто сгорел. То есть, полиция вообще не работала, а двое ребят сидят за решеткой. И вот когда такие вещи происходят, а они происходят повсеместно, о какой проведенной реформе можно говорить вообще? Там некому работать вообще, нет профессионалов в системе. 

- Так может быть, общественный совет при Офисе президента и создается с целью того, чтобы подстегивать к активной деятельности тех профи, кто еще остался в системе? А если без иронии, то не может ли стать новый совещательный орган Банковой фактором морального давления на следователей, прокуроров, судей?

- Если такая структура при ОП будет создана, то тут, скорее, нужно говорить о ее влиянии, прежде всего, на общественное мнение, особенно, если туда наберут известных людей — певцов, актеров, спортсменов и так далее. Это может стать очень и очень мощным инструментом влияния на общественное мнение. В итоге, известные люди, которые никогда не были в политике, а также ничего не понимают в уголовном процессе, могут выйти и сказать: «Иван Иванович невиновен», и большинство общества, поверьте, именно так и будет считать.

А что касается вероятного морального давления на правоохранительные и судебные органы… Я считаю, что давление — это когда, например, президент, премьер или председатель Верховной Рады начинают в процессе высказывать публично свое мнение.

- Можно ли тут в качестве яркого примера привести выход президента Зеленского в компании руководства силовых структур на камеры непосредственно перед оглашением подозрения подозреваемым в убийстве Павла Шеремета?

- Я неоднократно ранее осуждала этот выход, но вместе с тем, не думаю, что господин президент хотел сделать хуже. На мой взгляд, его просто не проинформировали, что такого делать не следует, и в итоге он попал в ловушку. Думаю, в данной ситуации президента попросту использовали в качестве быстродействующего стимулятора для повышения авторитета силовиков. Наверное, президент после этого понял, что ни в коем случае так делать больше нельзя, поскольку это выглядит как прямое давление.

Давление также — это когда толпа агрессивно настроенных людей приходит под суд и орет, кого следует посадить в тюрьму, а кого — отбелить и отпустить восвояси. Вот это давление, а не то, когда участники какого-то общественного совета собираются и что-то там обсуждают. Правда, тут еще открытым остается вопрос о том, не предоставят ли этому общественному совету на законодательном уровне какие-то процессуальные полномочия и он реально сможет на что-то влиять? Мы ведь не знаем окончательных планов Офиса президента, может быть там уже соответствующий законопроект есть и этот совет станет в итоге над судебным органом (cмеется, – Ред.).

- Не секрет, насколько болезненно Владимир Зеленский реагирует на критику в соцсетях и так далее. Очень часто его критикуют за отсутствие обещанных «посадок». Возможно, анонсированный Ермаком общественный совет при ОП — это попытка своеобразного оправдания перед обществом. Дескать, напрямую на силовые органы мы влиять не можем, но все резонансные дела помним и переживаем о их ходе и исходе?

- Вполне вероятно, что такая задумка действительно есть, тем более, наш потребитель проглотит все – ему не привыкать. Однако это не тот путь. Банковая может влиять кадровой политикой, подавая кандидатуры на должности генпрокурора, главы СБУ, Нацполиции. Эти люди, а не глава Офиса президента должны, в том числе, публично обсуждать данные вопросы. Они, а не активисты, должны вести диалог с обществом касательно резонансных и не только уголовных дел. Это повысит доверие к власти, а не декоративные общественные советы с непонятным функционалом и составом.

- Они в состоянии вести предметный диалог с обществом, если не могут разобраться между собой? Мы ежедневно становимся свидетелями «войнушек» между различными силовыми ведомствами. Вот, вчера буквально НАБУ возбудило дело в отношении генпрокурора Венедиктовой, мол, сфальсифицировала данные в своей декларации. И таких примеров — масса…

- К сожалению, подковерные игры действительно есть, и это главный признак отсутствия командной работы. А лично для меня эти междусобойчики между силовыми ведомствами — признак того, что власть теряет контроль над всей государственной системой. Все пошло вразнос… Это как, знаете, автомобиль на скорости, потерявший управление.

- Но ведь за рулем же кто-то сидит?

- Сидит, но, скажем так, сильно напуганный от всего происходящего.

- В каких общеизвестных резонансных делах вы видите сдвиги, а в каких — торможение?

- Большая часть резонансных дел продана за деньги. Посмотрите на дела по чиновникам времен Януковича. С их имущества и счетов сняли аресты, им дали преспокойно выехать, а нас при этом с телевизора кормили историями о торжестве правосудия. Кого там реально привлекли к ответственности, кроме самого Януковича, которого периодически осуждают заочно? Причем, все эти дела очень активно продавали и закрывали непосредственно перед завершением каденции Порошенко.

А что сейчас? Дело в том, что как бы не менялась политическая верхушка, основной костяк системы продажи уголовных производств в правоохранительных органах остается. Он – очень мощный и снести его сейчас очень и очень сложно. Поэтому 90% дел продаются и чем более известным является подозреваемый человек, тем дороже цена вопроса. А тот небольшой процент дел который остается… ну, там просто нет специалистов, способных все расследовать на надлежащем уровне. В целом, правоохранительные органы сегодня занимаются зарабатыванием денег, поэтому на каждую должность ищут человека, функция которого — зарабатывать, зарабатывать и еще раз зарабатывать. Словом, существует большой спрос на людей, которые имеют нюх на то, на кого открыть дело, чтобы выгодно продать его и отправить часть денег «наверх». Это бизнес.

Но этот бизнес возник не сегодня, а еще в 90-е, когда были, были, были преступники, а потом, раз и внезапно весь этот уголовный мир растворился. А растворился потому, что его место заняли правоохранительные органы и все – машина завелась и понеслась.

- Так машина несется уже тридцать лет к ряду. Получается никто из руководителей страны серьезно не пытался остановить ее?

- Мне кажется, это опасно для жизни человека, который попытается это сделать. Им легче убить того, кто мешает зарабатывать миллионы, чем отказаться от этих заоблачных сумм. Поэтому у меня тут нет надежды, я в этом плане пессимист и не верю в то, что этот беспредел можно остановить.

Есть два типа государств. Первый тип — это когда сильная держава, а криминалитет более слабый, второй, когда все наоборот. Так вот, у нас криминалитет сильнее и ему намного проще снести власть, убить человека, который хочет что-то изменить, чем терпеть новые правила игры. То есть, нужен человек, готовый рискнуть уничтожить криминальную власть в Украине. Подчеркиваю, чрезвычайно мощную криминальную власть, которая расставляет своих людей на разных, даже самых высоких уровнях.

- То есть, можно ли сделать вывод, что ни один украинский президент не хотел рисковать?

- За исключением Кравчука – при нем такого еще не было. Все началось при Кучме. Это его руководители правоохранительных органов эту систему создали. При этом, Кучма – единственный, кто сначала попытался стать на тропу войны с криминалитетом. Однако, потерпев поражение, он вынужден был договариваться с криминалитетом и отдать часть восточной Украины под его фактическое управление. Кучма понимал и осознавал угрозу, но у него ничего не вышло, потому что наш криминалитет, о чем не следует забывать, поддерживается Россией. Ющенко? Ну, он на это был не способен, так как рожден для совершенно иных целей. Янукович? Это и есть вор в законе, возглавивший государство. Порошенко с криминалитетом ничего не делал — он с ним жил по-мирному. Сейчас тоже не вижу, чтобы Зеленский что-то серьезное делал в этом направлении.

- Не может или не хочет?

- Сложно сказать. Наверное, он сам даже не ожидал, с чем ему придется столкнуться.

- Генпрокурор Ирина Венедиктова заявила о том, что решение Печерского райсуда Киева от 4 мая о заочном аресте Януковича по делу о захвате государственной власти дает право стороне обвинения начать в отношении экс-президента-беглеца процедуру экстрадиции. Это реально осуществимый сценарий или показательная игра на публику?

- Почему же игра на публику, это на самом деле очень серьезный объект для торга Украины с Путиным. Другой вопрос, что Путин за Януковича может выменять у нас еще какую-то частичку суверенитета. Кстати, Путин всегда так действует. У него очень простая и очевидная тактика: все, что он загребает, он считает своим политическим капиталом, который в последствии на что-то обменивает. Вот Путин загреб к себе и Януковича и в его шахматной игре он – пешка, которой можно пожертвовать в любой момент. Если Украина действительно проявит серьезный интерес (лично я бы этого не делала) к физическому телу Януковича, Путин непременно на этом поиграет.

- Майдан, другие резонансные дела. В них будет в обозримом будущем поставлена точка, которую воспримет все общество, а не его отдельная часть?

- Знаете, то, что мы, как общество последовательно требуем от власти расследования именно резонансных дел — это на самом деле огромнейший подарок самой власти, потому что они должны расследовать все без исключения, а не что-то выборочное. И если будет расследовано и доведено до обвинительного приговора хоть какое-то из резонансных преступлений, это, к сожалению, сыграет очень губительную роль для всей правоохранительной и судебной системы, поскольку они эту медаль себе повесят и будут нею вымахивать перед глазами, когда мы будем говорить, что что-то где-то не так у них. Поэтому я бы на месте общества выставляла бы куда больший счет, нежели раскрытие резонансных преступлений. Нужно требовать проведения полной и полноценной реформы, по итогам которой в соответствующих структурах будут работать не коррупционеры, а профессионалы, решениям которых будут доверять и украинцы, и мировое сообщество.

Наталия Ромашова

Читайте также: Зеленский «провел разборки» с Тищенко - ОП