Фраза «Я не знаю» от Зеленского уже начинает беспокоить – Сергей Гайдай

Более 14 часов в прямом эфире: в четверг, 10 октября президент Владимир Зеленский побил мировой временной рекорд общения первых лиц с журналистами. До Зеленского самую длинную пресс-конференцию в мире провел Александр Лукашенко. В 2017 году президент Белоруссии отвечал на вопросы журналистов 7 часов 20 минут.

Пресс-марафон «Зе» стартовал в 10:00 в недавно открытом Kyiv Food Market. На мероприятие аккредитовались более 300 журналистов. Группами по 7-10 человек они поднимались на второй этаж и подсаживались за стол к президенту. При этом первый этаж был полностью доступен для рядовых посетителей фут-корта. Единственное неудобство — рамки металлоискателей на входе, однако их было установлено достаточно, чтобы не возникало столпотворения.  

Насколько эффектным и эффективным был «марафонный» формат общения главы государства с четвертой властью, - поинтересовалась Lenta.UA у известного политтехнолога Сергея Гайдая.

- Как вы считаете, оправдал ли себя совершенно новый формат общения президента с журналистами?

- У меня, как у технолога тут двойственные чувства. Здесь на самом деле нет черно-белой картинки — есть как плюсы, так и минусы. 

Очевидный минус состоит в том, что когда у президента есть что сказать, он уверен в себе и ему не важна форма. Все делается очень просто — даются брифинги, пресс-конференции. Когда мы видим, что люди хотят привнести что-то новое, то это и плюс, и минус одновременно. Плюс состоит в том, что люди не сидели в зале, отстранено от президента, а были здесь, рядом, как вот посидеть за чашечкой кофе с другом и поговорить. С другой стороны, была куча нерешенных проблем, например, коммуникационных. Если бы в зале сидело много журналистов, вопросы не повторялись бы, поскольку все всё слышали бы. В нашем случае, когда людей запускали группами по 10 человек, то невольно может повторяться все заново и крутиться одна и та же тема.

Очевидно, что была предпринята попытка совместить разговор с журналистами и показать свою близость к народу — выбор пал не на какой-то более-менее оборудованный технологически зал, а именно на фуд-корт.

В специальном зале есть прямой диалог по линии «президент — журналисты», а городские сумасшедшие (извиняюсь, что я их так называю) с их криками «Президент, помогите!» отсечены и не мешают работе журналистов, которые хотят задать свои вопросы. Вчера же мы увидели во всей красе городских сумасшедших. Вряд ли на Банковой не допускали, что они могут появиться в любой момент. Это говорит об одном: есть устойчивое ощущение, что президент ищет удобные для себя формы, а это выдает его некую неуверенность в общении со СМИ. Потому что если у тебя есть уверенность, тебе все равно, как это все организовано: на лужайке, в большом зале или в закрытой комнате с главными редакторами.

- А если очертить в общем, о чем говорил президент, то что тут вам показалось наиболее показательным?

- Есть два вывода, которые меня очень беспокоят. Первое: я не увидел  президента, мыслящего стратегиями. Этот человек явно находится в оперативке, понимаете что это?

- Скажем так, решение проблем по мере их поступления.

- Совершенно верно, но что это значит? Это значит видение горизонта одного дня или максимум – одной недели. Стоит ли говорить, что это неправильно?

И другой момент, который вызвал у меня беспокойство, состоит в том, что я так и не услышал ответ на вопрос, каким образом мы превратим существующую страну в качественно другую. Далее. Заметил, что наиболее употребляемыми словами президента были слова: «Я не знаю». С одной стороны это вроде бы как честно, ведь на самом деле дорогого стоит, когда человек, обличенный большой властью откровенно говорит: «Ребята, тут я не знаю». C другой стороны, это у него было основным рефреном еще перед выборами, а все-таки президент, пребывая в должности более пяти месяцев, должен уже очень многое знать и понимать.

- А как вы оцениваете уровень прозвучавших вопросов?

- Некомпетентность основной массы украинских журналистов — это общеизвестный факт. Компетентных журналистов немного и их нужно тщательно и долго подбирать. Это вопрос к президентской пресс-службе.

Для таких журналистов можно и нужно организовывать хорошее закрытое чаепитие. Однако массовое журналистское сообщество необходимо было удовлетворить, поэтому нужно было терпеть всех. В формате марафона ты знаешь, на что идешь. Знаешь, что будут и «желтые» журналисты, и некомпетентные, и просто тролли.

- Каков КПД данного марафона для команды Зеленского?

- На мой взгляд, главный КПД состоит даже не в том, что он там все пояснил и прояснил,  а в том, что главный мем о том, что он боится медиа, теперь будет похоронен. Кто теперь сможет сказать, что президент, который говорил с журналистами целый день и поставил рекорд, боится медиа? Никто. Я думаю, именно это основной результат, который команда президента на этом этапе получила. Президент продемонстрировал супер-терпение, супер-выносливость и так далее.

- Если бы вы сегодня были консультантом президента, вы бы сказали «да» или «нет» такому марафонному формату общения с журналистами?

- Однозначно, сказал бы – нет. Как только мы начинаем изобретать форму, мы теряем содержание. Мне важнее было бы, чтобы президент был подготовлен содержательно, а форма, хоть она и важна, была бы на втором плане. Если президент хорошо подготовлен, владеет темами, сформировал хороший message box, то абсолютно не нужно изобретать новую форму. То есть, я считаю, что в изобретении такого формата не было никакой необходимости. А вот необходимость была даже не столько в ответах на вопросы (он бы это, конечно, сделал), сколько в формированию определенного послания обществу. Такого послания не прозвучало. Есть какие-то эпизодики, которые запомнились – и все. Например, запомнилась фраза «Не знаю», которая повторялась очень часто. Запомнились оправдания, мол, а что вы хотите, я же не волшебник?

- Какой должна была бы быть повестка или, как вы говорите, послание обществу?

- Безусловно, номер один — это вопрос войны и мира. Но месседж должен звучать не в оправдательной манере, дескать, это от «попередников» нам все досталось. Нужно показать стратегию. Четкую стратегию того, что мы дальше делаем с армией, обороноспособностью, как из этого потом проистекает концепция оборонпрома и что это нам дает на международной арене. Этого всего не было. Ситуация была следующая: я вот это получил, что могу, то делаю, смотрите, я же хороший.

Второй вопрос — экономика. Необходимо понимать, что мы должны не просто догонять Польшу, нам нужен колоссальный рывок,  экономическое чудо.

Третье — это вопросы нового государственного устройства. Это и самоуправление, и административная реформа, и вопросы колоссального сокращения чиновничьего аппарата, пере основания государства, принятие новой Конституции и т.д.

- Как часто президент должен общаться с журналистами?

- Частить с этим точно не надо, потому что тогда президент только этим и будет заниматься, это будет еще одним элементом его оперативки. Вместе с тем, коммуникация с обществом посредством журналистов должна быть системной и регулярной. Я думаю, что раз в месяц президент точно должен выходить к СМИ. Понятно, что это не касается каких-то экстренных событий, на какие необходимо реагировать «тут и сейчас», делая соответствующие заявления.

А ролики в Facebook и других соцсетях, хоть никто и не отменял, но… Скажем так, это формат хорошего парня, а не президента.

- Вы ранее сказали о том, что пресс-марафоном президентская команда похоронила мем о том, что Зеленский боится общения с представителями СМИ. А когда, как вы считаете, будет похоронен мем о том, что у воюющей страны внешняя информационная политика отсутствует как вид?

- Сложно сказать, это надо спрашивать у президента, насколько он хочет похоронить и этот мем. Очевидно, что для начала нужно привлечь профессионалов, которые предметно разъясняли бы как это (проводить информполитику Украины на мировой медиа арене — Ред.) делать. Еще один очень немаловажный фактор – средства. Качественная информационная госполитика — очень дорогое удовольствие.

Что делает человек, который не слишком хорошо владеет английским, заходя в свой гостиничный номер за границей? Включает телевизор и, в поисках русскоязычного канала, наталкивается на «Russia Today» или еще «лучше» — на Соловьева. У меня был такой случай, когда в нашем номере зазвучал русскоязычный канал, мой младший сын посмотрел и говорит: «Пап, да они же сумасшедшие, что они несут про Украину!». И они действительно сумасшедшие, если такой диагноз им поставил даже подросток. 

- Словом, вопрос создания украинского русскоязычного канала, который вещал бы в России и в целом, за границей, давно назрел и перезрел.

- Конечно. На таком канале могли бы вещать такие звезды как Савик Шустер или Евгений Киселев. Впрочем, и у нас, слава Богу, полно толковых русскоязычных ребят. Это — один маленький проект, а их может быть много. Почему, к примеру, нельзя создать такой же качественный информационный англоязычный канал?

А что у нас? Был Минстець, который выполнял всего лишь одну задачу – пиар власти и персонально Петра Алексеевича Порошенко внутри страны. К серьезным задачам, связанным с тем, о чем мы сейчас с вами говорим — Украина в парадигме диалога с миром, они и близко не подходили.

- Как вы считаете, насколько высоким сегодня является риск, что президента, как и практически всех его предшественников, его окружение погрузит в теплую информационную ванную?

- Я в свое время придумал термин — капсулирование. О чем речь? Грубо говоря, президент начинает доверять исключительно своему окружению и не имеет независимых источников информации. Из того, что я услышал в последнее время, могу констатировать, что Зеленский начинает говорить теми мемами, которые любила говорить предыдущая власть. Например, он говорит: «Ну, Facebook — это же не вся Украина». На самом деле — это просто противно слышать. Facebook – это не просто Украина, это наиболее активная, наиболее информационно оснащенная ее часть. 

Сейчас, скорее всего, после того как президент прочитает какие-то неприятные для себя вещи в Facebook, его окружение говорит: «Владимир Александрович, не обращайте внимания, это всего лишь какой-то Facebook, а реально в Украине все по-другому». Это — плохой путь и один из элементов капсулирования. Хотите, называйте это теплой ванной или как-то еще по-другому. 

Такие «улюлюканья» очень любил предыдущий президент. Также ему (Порошенко — Ред.) всегда говорили о социологии: «Не читайте это, все нормально, у нас есть отдельные данные, где ваш рейтинг куда выше».

Хотел бы отдельно отметить, что ничто так не капсулирует человека, как бесконечная беготня в оперативке. Когда ты не можешь выйти из своего кабинета и сказать: «Все, а теперь два-три часа занимаемся исключительно стратегированием». Кстати говоря, для меня в этом контексте очень показательно, что довольно простое действие — переехать с Банковой – президент не смог реализовать. И что, я после этого должен верить в то, что Зеленский может что-то кардинально прорывное со страной сделать? Нет.

Что сейчас? Президенту остается жить на Банковой, подчиняться правилам и процедурам Банковой, и, соответственно, бежать в оперативке, а не в логике радикальных перемен, в которых очень нуждается наша страна.

- За что за время полугодичного президентства Владимира Зеленского вы можете ему поставить жирный минус и такой же жирный плюс?

- Жирный минус готов поставить за историю с ФОПами. Надо гнать поганой метлой всех тех, кто решил побороться с золотым запасом украинского общества – предпринимательством. Простыми словами это называется: «Мы всех вас нагнем и соберем с вас деньги». Вот за это жирнейший минус. Это подводит его (президента — Ред.) к пропасти.

Плюс? За то, и это очень важно, что он по-прежнему остается очень искренним и настоящим. В отличие от того же Порошенко, который, находясь за семью шкурами, был выдающимся актером, который мог сыграть все что угодно.

А Зеленский не умеет играть политика. Он остается Зеленским, и слава Богу. Потому что искренность тут важнее, потому что мы сейчас с вами его обсуждаем. А обсуждать Порошенко было невозможно. Он говорил очень правильные вещи, с его речами было очень трудно поспорить. С ним спорила реальность: тут армия, а там — свинарчуки, здесь вера, а там — Мальдивы и так далее. Это его и погубило.

Президент Владимир Зеленский, во всяком случае, пока что, очень открытый: что мы видим (хорошее или плохое — не суть), то и есть на самом деле. Хочется верить в то, что он сформирует мировоззрение, что делать со страной и наконец поймет, что оперативка его приговор. Сегодня его ответ на многие вопросы: «Не знаю» воспринимается еще более-менее нормально, но если через год ситуация не изменится, то, извините меня, хороший человек — это не профессия.

Наталия Ромашова