Сергей Бызов: «Страшнее военного времени, будет период послевоенный»

Какие главные вызовы стоят перед профсоюзным движением страны во время войны?

Основным вызовом является защита социально-экономических прав работников и, что немаловажно, защита наших членов профсоюзов, которые сегодня находятся на фронте. В общей сложности более 500 тысяч человек из наших трудовых коллективов сегодня на передовой. Они не могут платить членские взносы, но и мы не имеем права оставить своих людей.

Підписуйтеcь на наш Telegram-канал Lenta.UA - ЄДИНІ незалежні новини про події в Україні та світі

Имея те небольшие взносы, которые есть, первичные профсоюзные организации, областные объединения, отраслевые профсоюзы и мы, как Федерация, обеспечиваем наших защитников всем возможным. С начала войны на это было выделено около миллиарда гривен. Денежные средства идут на все: бронежилеты, автомобили, каски, аптечки, социальные выплаты за ранения, помощь с жильем, а в случае гибели — на похороны и обеспечение семей.

Что касается реабилитации раненых, то 24 800 действующих военнослужащих, являющихся членами профсоюзов, прошли медицинскую реабилитацию по стандартам НСЗУ на базе наших учреждений. Больше всего это касается Харьковщины и Полтавщины, потому что туда ближе ехать с фронта. Мы работаем напрямую с командованием ОК «Север», командованием сухопутных войск и медицинскими госпиталями. Хочу подчеркнуть, что эта помощь касается только членов профсоюзов.

Часто можно услышать, что профсоюзы устарели и не отвечают современным требованиям. Вы с этим согласны?

Я бы сказал так: устарели не профсоюзы как явление, а их старая модель. Если профсоюз существует только для сбора взносов и формальных поездок в санаторий, он мертв. Человек должен чувствовать, что профсоюз реально его защищает.

Например, «Профсоюз защитников Украины», который я возглавил в 2020 году, работает совсем по-другому. У нас 103 тысяч членов, среди них 76 тысяч — действующие военнослужащие. Членство означает конкретные преимущества: бесплатная реабилитация, выплаты при ранении, трудоустройство, помощь ветеранам. Даже жилье мы покупали для отдельных бригад. Это практичные вещи, которые испытывает каждый человек.

Но почему тогда люди выходят из профсоюзов?

Потому что они не видели от них пользы. Например, государственные служащие массово выходили из профсоюзов, потому что те не защищали их интересы. В результате возник стереотип: «профсоюз ни на что не способен». У нас есть примеры, когда из профсоюза государственных учреждений массово выходят работники, например из аппарата Уполномоченного или Министерства юстиции, потому что не чувствуют защиты. В общем, руководитель отраслевого профсоюза не может оставлять главу первичной организации один на один с работодателем или внешними проблемами, иначе такой профсоюз обречен.

Но посмотрите и на сильные примеры: профсоюз металлургов, которым руководит Богдан Аверковский, киевский профсоюз медиков во главе с Сергеем Кубанским, профсоюз атомщиков или шахтеров. Там, где есть лидер, не скрывающийся за бумагами, а берущий на себя ответственность — там профсоюз живой и сильный. Они выигрывают суды, отстаивают рабочие места, влияют на решение властей.

То есть, будущее профсоюзного движения вы видите в изменении подхода?

Совершенно. Будущее – это профсоюзы, в центре которых человек, а не членский взнос. Если мы с вами втроем завтра создадим первичную профсоюзную организацию, подпишем коллективный договор с работодателем — мы несем ответственность за защиту друг друга. А в старой системе часто получалось так: человека двадцать лет автоматически содержали в профсоюзе, он и не знал об этом, а когда приходила беда — оставалась одна. Поэтому главное – вернуть содержание. Профсоюз должен быть не бюрократическим аппаратом, а подлинным социальным партнером и для работников, и для государства.

Могут ли профсоюзы оставаться действенными защитниками прав работников в условиях сокращений, мобилизации и экономического кризиса?

Здесь важно понимать, что профсоюз — это не его руководитель, а, прежде всего, самоорганизация трудового коллектива и лидер на месте. Если первичная организация существует только на бумаге, она никого не может защитить. Если ее лидер «ручной» у работодателя — тоже никого не защитит. Но если трудовой коллектив объединен идеей профсоюзного движения, идеей самоорганизации и братства, то такая организация крепкая, и с ней считаются и работодатели, и отраслевые министерства. Такие примеры есть как в частном, так и государственном секторе. Будущее за тем движением, где лидер не прячется за бумажками, а может поднять за собой людей. С таким профсоюзом будут считаться.

Как вы действуете, когда предприятие останавливается и работники оказываются на улице? Вы как федерация можете им помочь?

Если предприятие закрывается, возможности профсоюза объективно ограничены. Мы можем только попытаться переучить работника или оказать какую-то временную помощь. Но говорить, что мы ничего не делаем неправильно. Мы делаем определенные шаги. Даже в военное время. Мы понимаем ответственность, ведь враг только ждет внутренних подрывов.

Проблема часто системная. У нас просто нет индустриальной стратегии. Вот, например, Ингулецкий ГОК остановился, потому что физически не мог платить за электроэнергию. Цена для промышленности – колоссальная.

А на Полтавском ГОКе — под угрозой 7 тысяч работников. Предприятие может остановиться из-за задержки с возвратом НДС. Государство не возвращает комбинату 1,5 миллиарда гривен - рискуя потерять 6 миллиардов для экономики.

И очень многое зависит от руководства предприятия. Захотел — не поднял зарплату, заморозил стандарты, уволил или вообще разогнал профсоюз.

А когда нужно защищать страну, кого первым берут или призывают? Трудовые коллективы. Такие, как я, идут добровольцами. А кто не мобилизовался сам - того просто бросили в бус и отправили на фронт. На передовой мы стоим бок о бок — добровольцы и мобилизованные, все равно, чтобы выжить. И это объединяет сильнее любой партии или приказа.

К сожалению, сейчас в военное время никто не говорит о трудовом подвиге. Приведу пример: когда россияне ударили по Трипольской ТЭЦ, я лично общался с чудом выжившими энергетиками. На мой вопрос, почему они не спрятались, когда летели ракеты, услышали в ответ: «Куда нам прятаться? Мы выполняли свой долг. Здесь все наши – мы не могли уйти».

Тысячи рабочих продолжают выполнять свои обязанности в прифронтовых областях. Они – настоящие герои. И о них, к сожалению, почти не говорят.

У нас народ героический. Герои оставшиеся здесь в стране. Потому что проще было бы уехать за границу, получать соцвыплаты и оттуда рассказывать, как нужно любить Украину. Но любить ее нужно здесь – своим собственным примером.

Какую роль профсоюзы будут играть в восстановлении Украины, в частности, в реинтеграции ветеранов?

Роль профсоюзов в послевоенное время будет стратегической. Реинтеграция ветеранов будет происходить именно в трудовых коллективах, а не в специальных ветеранских хабах на 40-50 человек. Там, где была создана сильная профсоюзная организация, где коллектив не бросил свое, поддерживал семью финансово — в таких коллективах люди будут оставаться. Адаптация в чужих экосистемах проходит затруднительно. У нас был пример: парень из 72-й бригады, награжденный орденом Богдана Хмельницкого, трудоустроился заместителем департамента в Министерстве по делам ветеранов. Не выдержал психологически два месяца, сел на танк и уехал участвовать в Курской операции.

Сегодня все говорят о ветеранском бизнесе, мол, льготы их унижают. Но я как сын участника боевых действий в Афганистане вырос в семье, которая выжила только благодаря этим льготам. Ветеран с пенсией 11 тысяч гривен выживает, а не унижается.

Для ветеранов предусмотрены гранты на открытие своего дела. Это неплохо, но есть свои нюансы. За миллион гривен ветеран должен создать предприятие, трудоустроить двух собратьев и два года платить за них ЕСВ. В основном это сфера обслуживания – кафе, СТО, пиццерии и прочее. Но у людей просто нет денег, и эта сфера будет страдать, а миллион гривен быстро проедается. Если у половины из 10 тысяч ветеранов бизнес не получится, мы получим 15 тысяч человек, справедливо спросящих: «Зачем вы из нас делали бизнесменов? Я никогда им не был, я хочу работать и получать зарплату. И здесь важно, чтобы дать им возможность работать. В распоряжении ФГИУ сейчас множество объектов, которые просто зарастают сорняком. Почему бы не отдать их ветеранам, что они могли организовать свое дело? А там и собратья подтянутся. Мы работаем над этим сейчас.

Реально ли сегодня отстаивать коллективные договоры, особенно в частном секторе?

Только из-за «холодной дипломатии» — жесткий, серьезный диалог. Сегодня работники и частный бизнес оказались в одной лодке: работодатель заинтересован в мотивированном работнике, а работник – в стабильной работе. Конечно, не все частные работодатели входят в Ассоциации работодателей, но там, где есть открытость к диалогу, мы всегда находим общие решения. Это и есть «холодная дипломатия»: садимся за стол переговоров, обсуждаем проблемы, и зачастую бизнес сам делегирует профсоюзу часть функций — например повышение квалификации персонала.

Есть положительные примеры. На Ровенском янтарном заводе новый владелец сел за стол с главой профсоюза и они вместе определяют, сколько нужно выделить для военнослужащих и ветеранов. Владелец "Мост Экспресс" Вячеслав Лысенко также решает все вопросы с главой первичной организации. На Одесском припортовом заводе директор и председатель профсоюза бок о бок работают над сохранением коллектива и запуском предприятия.

Но есть и отрицательные случаи. В Харькове на подшипниковом заводе просто перестали перечислять членские взносы, а на тракторном дали команду разогнать профсоюз. Пришлось вмешиваться в ручном режиме, чтобы объяснить незаконность подобных действий в военное время. Или на Николаевском судостроительном заводе люди 8 месяцев не получают зарплату, но сами выходят на работу, чтобы предохранять завод от хищения, а новый руководитель от них просто прячется.

Насколько украинские профсоюзы интегрированы в международное движение? Помогают ли вам партнеры?

Да, мы являемся членами Европейской конфедерации профсоюзов с правом голоса, а также членами исполкома мировых профсоюзов. У нас налажено тесное сотрудничество с датскими, шведскими, норвежскими, швейцарскими профсоюзами. К примеру, в 2023 году мы проводили митинг в Лозанне против допуска российских и белорусских спортсменов к Олимпиаде, и швейцарские профсоюзы нас поддержали.

С начала войны 50 тысяч переселенцев жили в имущественном комплексе ФПУ, мы их кормили и приютили. Это происходило с финансовой помощью американских и европейских профсоюзов. Сейчас датские и шведские партнеры предлагают новые программы по укреплению профсоюзного движения, повышению квалификации и усилению социального диалога.

Есть ли сегодня диалог с властью?

С моим приходом через три месяца мы смогли оживить Национальный трехсторонний социально-экономический совет (НТСР) — основную площадку социального диалога, в которую входят представители Кабмина, работодателей и профсоюзов. Правительственная сторона уже сформирована, документы поданы на регистрацию в Минюст. Это то, что не могли сделать последние пять лет.

Кроме того, есть личное общение почти со всеми министрами и руководителями комитетов Верховной Рады. Вручную коммуникация для отраслевых профсоюзов происходит. Однако, конечно, она не может быть такой, как до войны, из-за ограничения военного времени.

То есть, вы видите себя в роли партнера государства в моделировании будущего?

Да. Моя задача – удержать систему и смоделировать будущее профсоюзного движения. Для этого нужна единая организация, мощный социальный диалог и независимая материальная база. Без этого профсоюзов просто не будет.

Как вы оцениваете законодательные инициативы, касающиеся трудового права и ограничения влияния профсоюзов?

Трудовой кодекс обсуждается уже более десяти лет. Это фундамент для послевоенного периода. Когда ветеран вернется на рабочее место, а работодатель, возможно, даже не понимает, что такое фронт, должен быть закон, защищающий обе стороны.

Мы категорически против ослабления роли профсоюзов. Сейчас работаем вместе с Международной организацией труда, комитетами Верховной Рады, Министерством экономики и Кабинетом Министров. Наш юрдепартамент и заместители привлечены полностью. Мы не позволим, чтобы новое трудовое законодательство стало хуже, чем то, которое было в прошлом году.

Испытываете ли вы давление со стороны бизнеса или власти?

Наружного давления я не чувствую. Он внутри, от тех, кто стал «паразитом системы». Приведу пример. Есть руководитель одного из наших имущественных комплексов, за время работы которого из 95 юридических лиц осталось 17. Отели терялись по схемам: брали кредит под залог гостиницы, например, 26 миллионов, чтобы вложить в ремонт другой, который стоит 200 миллионов. Кредит не возвращали и через суд теряли гостиницу. Я вынес на президиум решение об его увольнении, но наблюдательный совет, где сидят представители отраслевых профсоюзов, не нашел для этого оснований, хотя человек только что вышел из СИЗО. И вот в этой гостинице вместо оздоровления членов профсоюзов были женщины легкого поведения, игровые автоматы для военных и заполненность 15%. Вот с этим мы боремся. Эта внутренняя система и привела к тому, что профсоюзы сегодня унижены и недооценены.

Существует ли риск политизации профсоюзного движения?

Конечно, риски есть. «Гонцы» от разных политических сил постоянно пытаются вмешаться. Я принципиально против того, чтобы профсоюзное движение раскалывалось или использовалось в политических играх. Мы, в первую очередь, граждане Украины, и наша задача — защита прав работников, а не играть в партийные проекты.

Да, среди лидеров есть те, кто пытается «продаться», создавать политические силы при поддержке одиозных деятелей. Но такие вещи без поддержки. Люди этого не воспринимают. И мы договорились внутри движения: политизация не допустима. Это будет пресекаться «железом».

Вы лично видите себя в политике или в профсоюзной реформе?

Меня звали в политику, но я отказался. Моя задача – реформа профсоюзного движения. Я хочу посвятить этому жизнь. Мы должны создать в Украине профсоюзы, которые будут сильным социальным партнером государства и реальной защитой каждого работника.

Каковы ваши основные планы на ближайшее будущее?

Прежде всего – изменение позиционирования. Уважение – это не подарок, а результат организованности. Государство считается только теми, кто является сильным и монолитным. Сегодня молодежь выходит на улицы с картонками и ситуация меняется мгновенно. Это хороший пример.

Мы готовимся к самому тяжелому периоду — не военному, а послевоенному. Когда сотни тысяч наших людей будут возвращаться на рабочие места. И главная задача – обеспечить им достойные условия.

Поэтому первое – объединение профсоюзов. Второе – возобновление сильного социального диалога с государством, чтобы нас привлекали к формированию политики, а не ставили перед фактом. Третье – решение вопроса имущественного комплекса Федерации профсоюзов Украины. Это имущество строилось на членские взносы работников, и оно должно принадлежать профсоюзам, а не государству или политикам. У меня есть архивные документы, которые он строился за членские взносы работников, и должен принадлежать профсоюзам.

Читайте также: Начальник ОВА рассказал о ситуации в Черкасской области после ночной атаки

Читайте также: Народный депутат Сергей Нагорняк организовал патриотическое мероприятие по случаю Дня защитников и защитниц