Смерть за Украину. Как в Ивано-Франковске появилась улица Страченых

О трагедии, в память которой названа одна из его центральных улиц Ивано-Франковска,  помнят сегодня немногие. Иван Бондарев в «Репортере» восстановил события ноября 1943-го.

14 ноября 1943 года в городском театре давали оперетту «Шарика» — о любви сечевого стрельца и венгерской девушки. В зале — аншлаг. Первые два ряда занимали немецкие и венгерские офицеры, но большинство зрителей составляли украинцы.

Перед началом спектакля кто-то донес в гестапо, что в зале есть вооруженные члены ОУН. По завершении второго акта в здание ворвались немцы, перекрывшие выходы из партера и балконов. Четыре гестаповца поднялись на сцену, актеров выгнали в партер.

После того, как в зале включили свет и опустили занавес, на сцене возник шеф местного гестапо Оскар Брандт с пистолетом в руке. Он объявил, что сейчас пройдет обыск и приказал сидеть тихо на своих местах. Первым делом за кулисы вызвали для обыска всех украинских полицаев, у одного — Кузьмина — нашли незарегистрированный револьвер, остальных отпустили.

Тем временем под креслом третьего ряда находят оружие. В воспоминаниях фигурируют от двух до пяти пистолетов, патроны и ручная граната. Сельского учителя, сидевшего на этом месте, арестовывают.

Узнав об оружии, Брандт обратился к председателю Украинского окружного комитета профессору Николаю Лепкому, мол, посмотрите, с чем украинцы в театр ходят.

Всех мужчин из партера по одному выводили на сцену, обыскивали и проверяли документы — подозрительных отправляют в участок. В этот момент провокатор из-за портьеры указал на боевиков ОУН, которых немедленно увели за кулисы. На сцену выскочил юноша, приставивший пистолет к виску и с возгласом «Слава Украине!», спустивший курок. Осечка! Юноша пытается бежать, но немцы его задерживают.

Всем командуют «Руки за голову!». Поза неудобная, руки затекают, пожилые люди пытаются их опустить. Гестаповцы кричат, что будут стрелять.

Проверка идет уже несколько часов. В туалет никого не пускают. Многие справляют нужду прямо на пол, по залу разносится резкий запах мочи.

Партер допросили, начинают проверять людей с балконов. Вдруг в коридоре раздаются выстрелы, слышен звук разбитого стекла, немцы приказывают всем лечь на пол, лицом вниз. На сцену вбегает разъяренный Брандт, кричит: «Вы мне ответите за моего человека!». Выясняется, что один из зрителей выбил окно в коридоре, выскочил на улицу и скрылся, тяжело ранив при этом украинского пожарного и шуцполицая.

В тот вечер арестовали и отправили в тюрьму 140 человек. Остальным сообщили, что из-за комендантского часа их отпустят утром. В полночь в зал вошли чиновники отдела трудоустройства. Проверили документы. 24 человека, у которых нет разрешения на работу, забрали на пересыльный пункт для отправки в Германию.

Домой людей из театра отпустили только в 7.30.

Допросы арестованных продолжаются 15 и 16 ноября. Заключенных пытают, несколько человек забивают до смерти. На тумбах появляются объявления, что 17-го в театре пройдет публичный суд над «украинскими бандитами». По улицам ездит авто с громкоговорителем, из которого несутся призывы прийти на суд. В тюрьму доставляют арестованных членов и сторонников ОУН из Галича, Надворной и т.д.

В среду, в 9.00 начинается суд. В составе трибунала — Оскар Брандт, шеф СД в Калуше Вильгельм Ассман и еще один гестаповец. Зал набит битком. На площади перед театром — многотысячная толпа. На улице установлены два громкоговорителя.

Заседание ведется на украинском языке. Обвиняемым вменяют антинемецкую деятельность, членство в ОУН, убийства немцев, поляков, фольксдойче, сотрудничество с УПА.

Большинство признается. Только учитель, под чьим креслом нашли оружие, уверяет, что ни в чем не виноват. Приговор был жестоким: 27 мужчин и трех женщин признали виновными и приговорили к смерти. Четырех оправдали.

Женщин отвозят в тюрьму. Там одна из них — Ярослава Николайчук — выбросилась из окна верхнего этажа, а двух расстреляли на тюремном дворе.

Между тем, из тротуара перед синагогой снимают гранитные плиты и вкапывают десять сосновых столбов. Чтобы лучше рассмотреть, люди лезут на крыши, деревья, столбы. Толпу сдерживает живая цепь из 40 полицаев.

На балкон выходят члены трибунала. «У немецкой армии достаточно сил, а у фюрера — решимости уничтожить всех, кто с оружием в руках или подрывной пропагандой выступает против Германии...», — говорит Брандт.

В 13.35 из театра выводят первую десятку. Все без верхней одежды. Каждого конвоируют два гестаповца. Колючей проволокой заключенных привязывают к столбам. Напротив выстраивается немецкая расстрельная команда из 20 человек. Передняя шеренга с колена целится в грудь, задняя — в голову.

Первым привязывают владельца ресторана в Галиче Дмитрия Лепкого. Это глава уездного ОУН, псевдо «Богдан». Мужчина ведет себя достойно, кричит «Слава Украине!». Остальные подхватывают: «Гибнем за Украину!», «Да здравствует ОУН!», «Друзья, отомстите за нас!» Раздается команда, залп, люди не падают — мешает колючая проволока. Кто-то повисает, кто сползает вниз. В толпе шок. Многих выворачивает, некоторые теряют сознание.

К казненным подходит врач, который должен засвидетельствовать смерть. Дмитрий Лепкий еще жив. Его выстрелом в ухо добивает старший расстрельной команды.

Трупы отвязывают и грузят на машины. Лужи крови засыпают песком. Одному из юношей у столбов становится плохо. Офицер гестапо сбивает его с ног и начинает бить.

Следующая десятка затягивает «Ще не вмерла Украина!». Песню обрывает залп. Офицер добивает еще живых.

Подводят последнюю семерку. На этот раз рты уже завязаны. Раздаются выстрелы.

Несколько венгерских офицеров фотографируют экзекуцию. К одному из них подходит лейтенант полиции Гром и пытается конфисковать пленку. Тот не отдает, за своего товарища заступаются другие венгры, завязывается драка. Капитан Гайман предписывает расстрельной команде развернуться к толпе и прицелиться. Зрителей охватывает паника, люди стремительно бегут с площади.

Впоследствии оуновцы установили имя провокатора, прятавшегося за портьерой. Это был молодой украинец из села Микитинцы, которого называли «дьячком». В марте 1944 года предателя казнили вместе с братом.