С обещанными «посадками» будет тяжело – юрист-криминолог Анна Маляр

Вчера стало известно о том, что Госбюро расследований готово к объявлению  подозрения  нардепу от «Европейской солидарности» Софии Федыне и ее подруге Марии Зверобой, которые угрожали президенту Владимиру Зеленскому накануне разведения войск в Золотом. Также следователи хотят согласия Верховной Рады на снятие неприкосновенности и на привлечение Федыны к уголовной ответственности. Проект постановления вместе с, собственно, подозрением уже ушел в Генпрокуратуру для одобрения. Сама Федына и ее политические соратники уже заявляют о том, что «режим Зеленского» занимается политическими репрессиями.

О громких уголовных делах, где фигурируют действующие и бывшие политики, а также подходах Зе-команды к обещанным «посадкам» Lenta.UA говорит с известным юристом-криминологом, председателем «Центра правовых и криминологических исследований» Анной Маляр.

Читайте также: В деле о закупке бронежилетов для ВСУ появился новый фигурант

- Государственное бюро расследований заявляет о готовности к объявлению подозрения нардепу от «Европейской солидарности» Софии Федыне и ее подруге – Марии Зверобой. Что реально может «светить» фигуранткам?

- Прежде всего, следует разобраться, в связи с чем возник такой ажиотаж? Люди не знают, что ответственность за угрозу убийством наступает по разным статьям, в зависимости от того, кому угрожали. Если угрожают обычному человеку — это одна статья, а если угрожают государственному деятелю — другая, а именно 346-я Уголовного кодекса. Как раз эта статья сейчас лежит в основе подозрения госпоже Федине и Марии Зверобой.

В чем принципиальная разница? Если угрожают обычному человеку, то для привлечения к ответственности необходимо доказать, что это были не просто эмоциональные высказывания, а человек действительно мог реализовать свои угрозы. Если же речь идет об угрозах государственному деятелю, то критерий «реальность угрозы» тут уже не имеет значения и доказывать его не нужно. Это означает, что обыкновенная брань или эмоциональная реплика в адрес государственного деятеля, которая похожа на угрозу убийством, может быть квалифицирована как преступление. И не имеет значения, хотел и мог ли человек на самом деле сделать то, о чем говорил.

Чтобы квалифицировать действия Федыны и Зверобой как преступление, нужно, во-первых, чтобы угроза была озвучена, во-вторых, донесена адресату. Вот как раз в плане донесения может возникнуть множество вопросов, поскольку следователь должен будет доказать, что эти две подозреваемые действительно хотели донести свои угрозы президенту, поскольку они ведь не ему в глаза это сказали и не отправили письмо на его имя, а высказались публично в социальной сети. Возникает вопрос: а есть ли социальная сеть инструментом донесения угрозы конкретному человеку и не донесли ли эту информацию президенту третьи лица?

- А как, собственно, доказать, что президент сам это увидел или ему кто-то рассказал?

- Это очень сложный вопрос на самом деле. Президент не обязан читать аккаунты всех украинцев и смотреть их ролики в Youtube, поэтому придется доказывать, видел он это или узнал по факту от посторонних людей.

Еще один момент: было ли заявление Федыны и Зверобой угрозой может определить только лингвистическая экспертиза — ни прокурор, ни следователь не имеют права однозначно это утверждать. Они могут подозревать, а утверждать только по результатам соответствующей экспертизы, которая подтвердит наличие угрозы. Экспертизы, отмечу, назначаются в любом деле, в котором может наступать ответственность за слова. Например, призывы к свержению конституционного строя и т.д.

Почему тут особенно важна экспертиза? Потому что в данном случае не звучала прямая угроза, все было достаточно завуалировано. Люди то ли хотели, то ли мечтали, чтобы с президентом что-то случилось... Но это ведь не прямая угроза.

- Насколько в принципе прочным является фундамент стороны обвинения? Иными словами, стоит ли эта игра свеч?

- В сложившейся ситуации было два пути. Первый: сделать вид, что никто ничего не видел и  не слышал. То есть, адресат не знает, что в его адрес звучали слова с признаками угрозы. Второй: открыть производство и проверить были угрозы или люди на эмоциях просто выражали свое мнение. Было решено пойти вторым путём, поэтому все точки над «і» должны расставить следствие и суд.

- В партии «Европейская Солидарность», в парламентскую фракцию которой входит София Федина, производство по данному делу называют не иначе как политическим преследованием. Есть ли основания для подобного рода умозаключений?

- Тут необходимо понимать, что любое уголовное производство (неважно, по какой статье) против действующего политика, будет ним всегда трактоваться как политическое преследование. Это классическая ситуация, поэтому можно с уверенностью прогнозировать, что такая риторика будет звучать и со стороны самой Федыны, и со стороны политической силы, которую она представляет. В этом нет ничего удивительного — они имеют право на разного рода подозрения.

- На днях ГБР подготовило первое подозрение против пятого президента Порошенко, где он проходит в качестве обвиняемого. Оно касается узурпации власти при назначениях в надзорный судебный орган – Высший совет правосудия (ВСП). Подозрение еще должно пройти утверждение генпрокурора Руслана Рябошапки, после чего в сессионный зал Рады будет вынесен вопрос о снятии с экс-гаранта статуса неприкосновенности. Каковы перспективы этого дела?

- Хотим мы того или нет, нравится нам это или не нравится, но это дело, безусловно, будет сопровождаться мощнейшим информационным обсуждением и будет очень зависеть от отношения общества к непосредственным фигурантам дела, в том числе, к власти, которая пытается привлекать к ответственности предшественников. Вот, скажем, если бы Порошенко привлекали бы к ответственности в сентябре или еще раньше, когда он ещё не успел проявить себя в качестве оппозиции, то уровень доверия и общественный запрос были бы значительно выше. А сейчас, когда это все происходит на фоне постепенного падения доверия к новым органам власти, все будет несколько иначе, потому что все нужно делать вовремя.

- Сейчас в СМИ и соцсетях также активно обсуждают Евгению Закревскую, известную как адвокат семей Героев Небесной Сотни. Неделю назад она объявила голодовку, заявив, что следствие по делам Майдана остановлено, а юридические термины уже истекают. Голодовка – это обоснованный шаг, акт отчаянья или…?

- Что касается дел Майдана, то на протяжении последних пяти лет я давала сотни комментариев по этому поводу и всегда говорила, что при власти Порошенко никаких сдвигов не будет. Поясню, почему я так говорила. Власть Порошенко представляла собой такой себе микс революционеров, которые были вершиной айсберга, и представителей режима Януковича — потенциальных соучастников в делах Майдана. И часть людей, которая имела прямое отношение к преступлениям на Майдане, к расстрелам, убийствам, не просто сохранила свои должности, но и пошла на повышение. И у меня не возникало никаких сомнений, что эти люди не только тормозят расследование, но и уничтожили все доказательства. Не привлекать же их к ответственности самих себя?

Вместе с тем, у меня была надежда, что в случае смены власти Порошенко, подвижки будут. Однако сегодня мы видим, что эти надежды не оправдались, и я понимаю всех людей, причастных к этим делам, у которых лопнуло терпение.

- Последние социсследования свидетельствуют о том, что 37% украинцев ожидают наказания чиновников-коррупционеров — действующих и бывших. Как вы считаете, обещанная весна «посадок» наступит?

- Я — пессимист. Думаю, что коррупционеры закончились, осталась одна Федина (смеется- Ред.). А если без шуток, с огромным сожалением приходится констатировать, что сегодня фактически не изменилась схема назначения людей на высокие должности. Не хочу поливать грязью всех, но большая часть чиновников попадают в высокие кабинеты за деньги. Очень большие деньги, разумеется — либо  свои, либо лоббистов, которые их на эти должности продвигают. И в такой ситуации, какие бы законы не принимались, как бы не старалась Верховная Рада и президент, ничего не удастся сделать, в том числе, привлечь к ответственности коррупционеров. Почему? Потому что там настолько завязаны межведомственные схемы зарабатывания денег, что они сами не перерубят сук, на котором сидят. Это невозможно. Поэтому лично я в «посадки» не верю. Более того, система антикоррупционных органов, которая была создана при предыдущей власти (НАБУ, САП, Антикоррупционный суд, НАЗК) — это неверно избранная стратегия, которая попросту имитировала антикоррупционную деятельность. Сейчас же эта вся история продолжается.

- Почему именно эту антикоррупционную стратегию вы считаете неправильной?

- Потому что, скажем, все, что по большему счету делало НАБУ, открывая производства против топ-чиновников, было «похоронено» из-за декриминализации статьи о незаконном обогащении. Нет никакой гарантии, что сейчас, несмотря на то, что статью опять криминализировали, не произойдет то же самое.

Что мы видим сегодня? Из «бывших» задержаны только Грымчак и Пашинский, который проходит вовсе не по статье о коррупции. Вот мы эти два информповода, которые нам вбрасывают, и будем потреблять. Это уже, можно сказать, тенденция, потому что полгода новой власти уже прошло. И эта тенденция свидетельствует о том, что с «посадками» будет сложно. Ведь зачастую те, кто должны расследовать, сами причастны к коррупционным схемам. Но есть одно «но». Если действующий президент отойдет от порочной практики своего предшественника, при котором узурпировалась судебная власть, если Зеленский все-таки сделает так, что суды будут независимыми, возможно, появится шанс.

- А сейчас как бы вы охарактеризовали взаимоотношения Банковой с третьей властью?

- Возьмем, к примеру, новый закон о Верховном суде, согласно которому из двухсот судей останется сто. Это что, как не попытка «подмять» ВСУ? Я очень-очень хочу ошибаться и хочу верить, что через полгода работы уже переформатированного Верховного суда, мои страшные предположения не оправдаются и ВСУ не будет подотчетным властной команде.

- Сегодня есть «смотрящие» от власти по судам?

- Мне это неизвестно, могу лишь констатировать, что у всех президентов были амбиции влиять на судебную власть. Единственное исключение — Виктор Ющенко. При всех остальных президентах судебная власть страдала от попыток влияния, давления и так далее. Делалось это разными способами. Порошенко менял «под себя», на секундочку — Конституцию, Янукович задействовал другие механизмы, Кучма — третьи.

Сейчас же, с учетом того, что мы стоим на пороге земельной реформы, у нынешней власти будет безумный соблазн задействовать серьезнейшие рычаги влияния на судебную ветвь, потому как речь идет о наиболее лакомом куске, который есть в нашем государстве — земле. Устоит ли власть перед этим соблазном или же нет – покажет время.

Наталия Ромашова

Читайте также: Зеленскому не стоит забывать об «архитектуре» украинских протестов – экс-глава Института стратегических исследований Юрий Рубан